Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
А злость - отличный стимулятор, оказывается. Немного дискомфортный, зато эффективный. Главное - вовремя начать действовать, а не спустить злость на тормозах. А то ж столько энергии зря пропадёт...)
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Шла сейчас на работу через парк и чувствовала себя восторженной маленькой девочкой лет пяти. Листья падают с деревьев золотым дождём, кружатся, вертятся в воздухе...И их так много, что хочется бегать под этим листопадом, ловить листья и снова бросать их вверх. Такое яркое ощущение счастья...
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Он приехал, он приехал!!! Чудесный, совершенно чудесный новый чайничек!!!
А Димка всё-таки хитрюга: молчал, как партизан, до самого конца занятия - и только потом вытащил коробку из рюкзака: на, дескать, принимай посылку...) - Почему только сейчас? - спрашиваю я, торопливо разрезая скотч и судорожно разворачивая упаковку. - Ну как же? - удивляется он. - Ты бы вместо йоги всё время только о чайнике бы и думала! И откуда только знал?)
p.s. а второе занятие вроде ничего, уже не так сильно чувствую себя буратино...))
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Делюсь: недавно посмотрела «Меняющие реальность» - фильм, поднимающий вопрос свободы выбора. Весьма любопытная вещь.) И, да, берегитесь людей в шляпах…)
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Я смотрю на тебя по-новому, я смотрю - и не узнаю. Этот взгляд, этот профиль гордый рубит нежность мою на корню. Неприступный каменный замок, без уступов крутая скала - не пройти, не прорваться нахрапом, не найти мне проводника.
Я смотрю, как заворожённая - не могу отвести глаза. Лишь на миг - меня - отражённую - ты нечаянно показал.
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Дело в том, что я хочу написать повесть, но у меня нет сюжета. Как-то прочитала о Барбаре Картленд, которая написала около 700 романов. Читать их невозможно, но суть в другом: около семисот, а не семидесяти. То есть ее даже графоманом нельзя назвать, потому что это уже нечто другое, божественное безумие какое-то. Я ее видела по телевизору, этого берсеркера в серебряных кудрях и розовом пеньюаре. Она говорила: «Чтобы создать настроение, я надеваю красивое платье, зажигаю свечи, наливаю в бокал вино и приступаю…» Ну что тут непонятного? Я надела чистую тельняшку, зажгла свечку у монитора и накатила стакан портвейна. И до пяти утра читала башорг. Как сейчас помню, очень смеялась. Но ничего не написала. (с) Марта Кетро
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Наткнулась тут, в избранном, на ссылку: kaitana.livejournal.com/ - и всё, меня не стало...) Собсно, прошу любить и жаловать - Екатерина Михайлова. Под катом много-много её стихов, открывайте осторожно.) читать дальше говорят – «красивая», все говорят, говорят и врут, так открыто врут, что хочется дать по шее мне любить тебя – чёрный, неблагодарный труд, ежедневный, без надежды на повышение
в твоём городе я работник, вращающий колесо обозрения; что за виды отсюда, смотрите сами! я расклейщик афиш со знакомым – до озноба – твоим лицом, телефонами, явками, адресами
я слова на асфальте, в извести и в пыли подбираю; твоих хватило бы лет на триста я приёмщик пустой стеклотары, я в ней выращиваю корабли – вместо одного, который нашёл бы пристань
я кофейная мельница, пылесборник, ненужный дар ты не любишь кофе, но всё равно ведь она, упрямая, что-то мелет
и не то чтоб не звали больше совсем никуда, – просто больше я ничего совсем не умею.
*** Если искала такого – вот он, извольте. Если ждала такого – ответь сполна.
Мой человек приходит домой на взводе; прут раскалённый, натянутая струна.
Мой человек не темнит и не ставит сети, не напускает тумана, не бьёт вожжой. Мой человек видит мир в чёрно-белом цвете – «решка-орёл», «чёт-нечет» и «свой-чужой».
С ним не проходят игры по низкой планке – эту мечту можно сразу похоронить. Он игнорирует шпильки мои, булавки, женские штучки слетают с его брони.
Мой человек не читает мне долгих лекций – в нём сегодня не ветер, а ураган. Хочется грудь раскроить и выдернуть сердце, выдернуть сердце и бросить к его ногам, – только сидишь, прикованная к дивану, и не умеешь высказать ничего.
Мой человек говорит: мол, я деревянный. Я никого не встречала живей, чем он.
*** Что такого ты можешь ей рассказать? О каких таких одиночествах или безднах, где она ещё не была – без тебя, с тобой? Про какую такую боль? Про коленки, разбитые об асфальт? Про женитьбу? – да, ей будет немыслимо интересно.
Для чего ей твой список радостей и утрат, «как я провёл осень, зиму, весну и лето»; засушенные цветы, прошлогодний лёд? Как ты помнишь: вы звали друг друга «сестра» и «брат», – и как комом в горле внезапно порой встаёт жажда. Чего не знает она об этом?
Что ей нового скажет фирменный твой сарказм, или нежность твоя, которой есть лучшее применение? Да, она до сих пор с тобой говорит во сне, – только наяву сбежит после пары фраз о понимании, памяти и родстве (лучше, и правда, про ссадины на коленях).
Просто и дальше строй без неё свой рай; если снова начнёт покалывать что-то слева, отвлекись. Обними жену, – не ходи в этот лес густой, в заповедный край, не нарушай бесценную тишину, эту столетнюю, священную тишину, на весь город орущую, как сирена.
*** Кто предлагал ей руку, кто звал в гости, кто приводил в гостиницу за углом. Он достаёт у неё из спины гвозди, скобы, и пули, и прочий металлолом.
Кто с ней бродил по сонным тенистым рощам, кто о "последнем разе" её просил. Он же не выбирает чего попроще и не жалеет злых и бессонных сил.
Кто-то хотел просто остаться рядом, кто-то искал утешения; что до него - слишком уж много доступно его взгляду, не пропускающему ничего.
К ней почти перестали ходить кошмары, сниться чужие, - те, что были свои. Он морщит лоб; откуда же столько шрамов у этой девочки из хорошей семьи?
Каждое утро солнце рождается заново и целует её запястья, - тонкие, как тростник.
Правда, она бы всё ему рассказала, - но ничего не помнит до встречи с ним.
*** На второй неделе всё было ещё ОК: на работу – с работы, обычным маршрутом и налегке, так же ровно дышал, так же бегала кровь по венам. Поначалу всё было вроде бы как всегда: и за вторником без вопросов пришла среда, и начальство шумело не больше обыкновенного.
А на третьей неделе он начал вдруг замечать перемены в пространстве; какая-то его часть будто бы исчезла – бесследно, как сахар в чае горячем тает. То ли кончился вечный ремонт у соседей – не слышен стук, то ли лампочка в люстре перегорела (одна из двух), то ли за столом стула лишнего не хватает.
«Ладно, стало удобнее мокрые ставить зонты… Но откуда же столько в комнате пустоты, тишины в ней откуда столько – глухой, кромешной? Что же, что же не так-то, мать твою перемать? Всё как раньше – но стало холодно засыпать; это, видимо, смена сезона. Она, конечно».
«...Как же всё получилось? В чём снова я виноват? Как же можно вот так – чтоб потом не расти трава? Как же мне теперь – без послушного этого тела? Как капризны женщины, это какой-то кошмар. Ведь любила, – как же она от меня ушла? Я ведь ей ничего, совсем ничего не сделал».
*** Мой напарник - исконный, породистый одиночка; шрамы, перстни, наколки и седина в висках. Ничего, на самом-то деле, не помню точно, до сих пор не пойму, как стала ему близка.
Мой напарник знает, откуда здесь дует ветер, где зимуют раки и где они ждут весны. С ним непросто шутить, в особенности о смерти. Он не носит ножа, так как знает, что делать с ним.
Рядом с ним я щенок, восторженный и нелепый, карамельная девочка в шёлке и кружевах. Так он смотрит в мои глаза и сбивает пепел, что не знаю, как я вообще до сих пор жива.
У него высокие скулы, стальные нервы, - но в груди цветут эдельвейсы, крылья режутся за спиной.
Помню, я была чьей-то женой, и почти примерной; он сказал - "бросай это дело, идём со мной".
*** Он смотрел на неё – острившую сгоряча, молчаливую, - каждый раз ощущая кожей этот взгляд поверх чужого мужского плеча; только плечи менялись, а взгляд оставался тот же.
И она на него смотрела - издалека, ясно, пристально, - без поволоки и без истомы; он всё кутался в дым табачный, как в облака, а она на него смотрела, как на святого.
Так прошло десять лет.
И, когда рассеялся дым, а мужчины ушли под белые своды спален, они поняли вдруг - осознали на все лады! - как они друг без друга устали. Устали. Устали.
*** просто, из ниоткуда, пришёл ко мне и протянул ладонь, а потом исчез просто осталась смотреть, прислонясь к стене, как пляшут тени и вещи теряют вес
просто, без предисловий, при свете дня кнопку нашёл нужную и нажал просто, как хилер, перекроил меня только одними ладонями, без ножа
что мне за дело - ангел или мясник; было бы интересней узнать о том, кем я вернулась домой после встречи с ним, - кто я теперь, кто я теперь, кто
*** Ты носишь запах осенних листьев, - так пахнут зыбкие миражи; какой алхимик и чёрный мистик его творил для тебя, скажи? Я, как больная, хожу по краю; и не ругаю, и не браню, а просто-напросто умираю - по сто четырнадцать раз на дню.
Тебе, наверно, нужна охрана, - но ты не знаешь и крепко спишь. Я говорю себе: рано, рано, всё чинно-мирно, всё - гладь да тишь; я говорю тебе: верю, верю, я говорю тебе: верь мне, верь, - тебя выслеживаю, как зверя, тебя выслеживаю, как зверь.
Всё будет трогательно-внезапно, - и стыд и совесть сданы в утиль; я слишком помню твой тонкий запах, чтобы позволить тебе уйти. Пройди же мимо, меня минуя, пройди беспечно и налегке, - и я пойду за тобой Гренуем, сжимая нежность - ножом в руке.
*** Чайная церемония
Я хочу говорить с тобой не словами – переворачивать чашки с маленькими драконами, чтобы пальцы знаки в воздухе рисовали и свечи горели, жестам моим покорны.
Чтобы с петель легко тишину сорвали тамтам и флейта, бубен и диджериду; я хочу говорить с тобой не словами – чтобы ты замер, не выпуская меня из виду.
Я хочу танцевать для тебя в золотистом свете, становясь то ветром, то снегом, то птицей, чтобы ты забывал обо всём на свете. Я хочу с тихим плеском в чашку к тебе струиться,
чтобы ты вдыхал меня осторожно, чтобы пил меня – не торопясь и не проливая; чтобы ты понял – насколько это возможно, – всё, что так и не объяснила тебе словами.
*** Чайный мастер Она поворачивает голову, разливает чай; шелест шёлка, - в складках одежды скрываются птицы, контур чайника переходит в изгиб плеча, в древесине чабани сквозь пар проступают лица… Чьи глаза ты видишь, вдыхая густой сандал? Чья кожа белее фарфора, белее снега? Чьё имя ты проговариваешь по слогам? Чья флейта играет тебе во сне?
Слушай, смотри, - как ветер шаги тихи, как лёгкий ветер ровно её дыхание; в квадрат из дерева вписан танец пяти стихий, - не говори, молчи, следи за её руками. Плеск воды, шорох крыльев вечерних птиц, шум травы в складках одежды тонет; нет, - сердце, скрученное спиралью, как чайный лист, никогда не ляжет в твои ладони.
*** Две женщины
И, когда он вконец уставал от чужих тревог, от бесцветных слов и бессмысленных обязательств – он скидывал мир, как плащ, и входил в уютный простой мирок, распахнув окно, где дрожали звёзды в небесной смальте.
Когда он вконец уставал от мирской возни – он запирал свою дверь, открывал сервант, где стояли вина, и вспоминал двух женщин, которые были с ним, двух женщин, каждая из которых была его половиной.
У одной были тёплые руки и преданные глаза, у той, что вечно случались рядом, если от беды он на волосок. А другая – стройная как лоза и гибкая как гюрза – ускользала меж пальцев, как тонкий морской песок.
С первой – целую ночь пил чай, говорил взапой, не касаясь, - люди чем-то же отличаются от зверей. А другую сразу кидал на лопатки и накрывал собой, чтобы хоть на час, не навек, - но сделать её своей.
Одна была вся – его боль, его детский страх, он бы мог убить её, если бы был смелей; но являлась другая - верная, любящая сестра, – и он снова дышал, и они подолгу бродили навеселе.
На одну тратил жизнь и кровь, и столько душевных сил - только другая и знала, как он после бывает слаб. Ни одну, ни вторую он ни о чём не просил, - но одна его погубила, а другая его спасла.
Где-то там, вдали от чужих людей, на краю весны, перед часом Быка, под сверкающей ранней луной, он вспоминал двух женщин, которые были с ним, - двух женщин, которые на самом деле были одной.
*** азбука Морзе я варю себе кофе с выдумкой и ванилью мы отличная пара: звонишь – я не отвечаю говоришь со мной на всех аккордах полифонии говорю с тобой на всех языках молчания
я варю себе кофе – потише, мой друг, потише я могла бы тебе ответить – так каждый сможет это азбука морзе; я слышу тебя, я слышу просто слов не осталось и слёз не осталось тоже
я легка, как кораблик в весенней воде бумажный я пуста, как колокол на деревянной башне я могла бы тебе ответить, так может каждый, - просто это неважно. неважно. неважно. неваневажно.
*** Неинтересно
Стало пластмассовым небо над головой, стала волшебная палочка – вдруг – железкой. Вы извините, но я ухожу домой. Нет, не обидел. Мне просто неинтересно.
Просто теперь я не знаю, зачем я здесь, в этом дурацком платье, в косынке детской. Как умудрились вообще мы сюда залезть?! Не понимаю. Мне больше неинтересно.
Всем хорошо, вон, смотри, отовсюду – смех; мне не смешно и не весело, хоть ты тресни. Мальчик мой, нет, ты по-прежнему лучше всех, – я виновата. Мне больше неинтересно.
Мне говорят – дура! дура! смотри: сдалась! Мне говорят – мы так славно играли вместе. Мне говорят – вы команда, куда без вас? Мне очень стыдно. Мне больше неинтересно.
Много других детей у нас во дворе, много песочниц, качелей, высоких лестниц.
Просто есть правило в каждой моей игре – встать и уйти, если больше неинтересно.
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Любопытно, как сильно в процессе обучения проявляется характер человека. Если он учит, я имею в виду. Вот сегодня, например, портрет характера одного моего друга, который я составляла по кусочкам, словно мозаику, выстроился для меня во вполне чёткую картинку. И всего-то надо было - один урок йоги.)) Теперь думаю - продолжать ли совместные занятия? В плюсах: - полезно, как ни крути, - появилась компания для занятий -потому что заниматься одна я не смогу (лень). В минусах: - мой напарник - аскетичный безжалостный садист а-ля Сент-Джон (причём, не жалеет он ни себя, ни меня). В конце сегодняшнего занятия я почти его ненавидела. С другой стороны - тренировка идёт на результат. Что можно отнести к плюсам. - вот прямо сейчас у меня нет никакого желания продолжать. Хотя не исключено, что это просто моя лень, а не мудрый внутренний голос.)) Видимо, для прояснения ситуации нужно ещё несколько занятий...) Главное, окончательно не возненавидеть товарища...
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Осень – время писать письма или стихи, Гулять, взявшись за руки, а потом неспешно пить чай. Осень – время, чтобы кому-то сказать «прощай», А кому-то: «не уходи».
И сердце бесконечно упрямо стучит в груди: Если ты всё ещё веришь в возможность выбора – выбирай, Взвешивай, просчитывай, измеряй, Только – не обманись…
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Я очень довольна сегодняшним днём. А особенно - вечером. Такое замечательное состояние после чайной церемонии... И ребята остались довольны - что не может не радовать.) Сегодня первый раз заваривала дома улунский чай для чаепития с чайными парами. Так интересно наблюдать за состояниями людей в процессе - за изменением восприятия, настроения, ощущений. И сам чай словно подстраивается под гостей, впитывает и отражает невысказанное, сокровенное - послевкусием ли, ароматом ли чужой чашки. И эта неуловимая недосказанность повисает в воздухе, окрашивая вечер каким-то особым умиротворением и уютом...)
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Иногда «ниочёмные» фильмы удивляют душевностью и теплотой. И я не могу не сохранить это стихотворение, прозвучавшее с экрана.
Эдвард Эстлин Каммингс "Я несу твоё сердце в своём"
Я несу твое сердце в себе, Твое сердце в моем. Никогда не расстанусь я с ним. И куда не пойду - Ты со мной, дорогая, Все дела и поступки мои Разделю я с тобой, моя радость.
Я судьбы не боюсь, Ибо ты мне судьба и звезда. Мне не нужен весь мир Ты - мой мир, моя истина и красота.
Эта тайна, известная многим, Это корень корней, ствол стволов, Небо небес, дерево именем жизнь, Растущего выше мечтаний души И ума дерзновений, Это чудо, хранящее звезды от смерти.
Я несу твое сердце, Твое сердце в моем.
оригиналEdward Estlin Cummings "I carry your heart with me "
I carry your heart with me (I carry it in my heart) I am never without it (Anywhere i go you go, my dear; And whatever is done by only me Is your doing, my darling)
I fear no fate (For you are my fate, my sweet) I want no world (For beautiful you are my world, my true) And it's you are whatever a moon has always meant And whatever a sun will always sing is you
Here is the deepest secret nobody knows (Here is the root of the root and the bud of the bud And the sky of the sky of a tree called life; Which grows higher than the soul can hope or mind can hide) And this is the wonder that's keeping the stars apart
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Ненавижу кактусы. Нет, в Ботаническом саду я, конечно же, любуюсь, восхищаюсь и фотографирую, но дома я их не люблю. Во-первых, они колючие, во-вторых, хмурые, а в-третьих они меня постоянно пытаются поймать - и часто небезуспешно. У меня дома живёт один экземпляр - подарок. Не знаю, отчего молодому человеку показалось, что презентовать мне кактус будет романтично, но факт остаётся фактом: это недоразумение (в смысле - кактус) регулярно впивается мне в пальцы, а я ругаюсь и грожусь выбросить его за балкон. Думаю, однажды это всё-таки произойдёт...
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
На новой работе меня абсолютно не тянет с кем-то общаться или дружить. Улыбаюсь, веду себя вежливо, со всеми здороваюсь, но заводить близкие знакомства как-то не хочу - веет от этого какой-то бессмысленностью что ли. Видимо, я - сноб, ага.)
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
А пробежка по холодным улицам ранним утром бодрит не хуже пары чашек крепкого кофе, должна я сказать.) У нас тут уже вовсю обосновалась осень - и чувствуется, что никаких поблажек в виде тёплых деньков от неё ждать не приходится.
Срочно ищу что-нибудь интересное на почитать - потому что на работе, к моему удивлению, остаётся достаточно времени для подобного времяпрепровождения. Недавно одолела "Спектр" Лукьяненко, сейчас дочитываю его же "Недотёпу". Там вроде как ещё и продолжение есть, "Непоседа" называется, но как-то меня пока не тянет за него браться. Посоветуйте чего-нить, люди добрые?)
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
Ой, как чудесно-чудесно всё складывается... Вот прямо спасибо тебе, дорогое Мироздание!!! Думала - забегу на часок, отмечусь, съем кусочек деньрожденьевского торта и побегу дальше, ан нет - меня мягко затянуло в удивительно душевную атмосферу, где все свои, и уютно горит свет...Смех и тающий на губах вкус дорогого вина, изящные ложечки для десерта и Те Гуанинь в почти невесомых прозрачных чашках. А потом меня, разомлевшую и укутанную в эту волшебную атмосферу, ещё и домой отвезли. Ну чудеса же!
Богу наплевать на вашу мораль, важно лишь то, что вы оставляете после себя - боль или радость. (с)
- Любимая! - Пальцы рыцаря неуклюже перебирали струны лютни, благо тех было всего три, и немелодичные звуки скорее привлекали внимание объекта воздыхания, нежели услаждали слух. - Ты прекрасна, как утренняя заря: волосы твои - лучи восходящего солнца, голос - пение соловьев, глаза - капли росы в чашечках незабудок... Облокотившаяся на подоконник дама благосклонно внимала, рассеянно теребя темно-алую розу. Башня была в самый раз: и рассматривать претендентов удобно, и можно не опасаться, что они в запале в окошко запрыгнут. читать дальшеСтарательно перечислив все видимые достоинства возлюбленной, рыцарь перешел к ожидаемым, и щеки красавицы окрасились румянцем - за что их поспешили сравнить с запретным плодом, спеющим на макушке дерева. - Будь у тебя копье, непременно сбил бы? - кокетливо поинтересовалась дама. - У меня есть копье! - с готовностью отозвался рыцарь, многозначительно приосаниваясь. - Это волшебное и могучее оружие, доселе не знавшее промаха! Но я могу показать его тебе только наедине. Священный обет, сама понимаешь. Дама захихикала и скрылась из виду. Как вскоре выяснилось, она присела за подоконником, и через пару минут оттуда с треском вылетела и развернулась в ленту узкая веревочная лестница. Нижняя ступенька-палка больно стукнула зазевавшегося рыцаря по кончику носа. Это еще что за шуточки? У башни же есть вполне приличные двери! Добро бы ревнивый папаша единственный ключ из вредности проглотил, или дракон у входа дрых. Так ведь пили вчера с будущим тестем чуть ли не до утра, и туда-сюда мальчишку за добавкой гоняли! Лестница раскачивалась на ветру, как драная паутина, поочередно перекручиваясь в обе стороны. - Спустись же ко мне, любимая! - воскликнул рыцарь, протягивая руки вверх, словно даже не допускал мысли, что эта «нить любви» - для него. - Взойди же в башню, мой герой! - с той же пылкостью ответила дама, повторяя его жест в противоположном направлении. Рыцарь нехотя взялся за перекладину, подергал и обнаружил, что лестница, ко всему, еще и гниловата. - Спустись, и я покажу тебе самую раздольную поляну королевства, поросшую шелковистой травой и цветами! - попытался он соблазнить избранницу. - Ооо, это ты еще не видел моего ложа! - томно протянула красавица. - Оно такого же размера, только без клещей и шишек! - Мы встретим закат на озерном берегу! - Я прикажу служанке подать ужин в постель! - Мы уснем и проснемся под пение птиц! - Я запру ставни, и никакие горлопаны нам не помешают! Рыцарь выругался под нос. Все было чертовски соблазнительно - за исключением проклятой лестницы. Даже натянутая, она кончалась чуть выше его пояса. Возможно, стоило проползти несколько ступенек на руках, - мелькнуло в голове у незадачливого ухажера, когда оставшаяся на земле нога внезапно подвернулась, а заброшенная на лестницу провалилась между веревками. - Лю-у-уди! - взвыл рыцарь, медленно вращаясь вниз головой. Затылок приятно холодила близкая земля. Как ни странно, спасателей вблизи сыскалось предостаточно. Вот только лица у них были какие-то не шибко сострадательные. Взмах ножа разом прекратил судорожные раздумья пленника - хочется ему, чтобы лестница оборвалась, или нет. Прежде чем рыцарь прочувствовал первый вариант, его услужливо подхватили под мышки и поставили на ноги, придерживая несколько крепче, чем полагалось участливым прохожим. - Ах! - Донесся сверху испуганный возглас. - Разбойники! Тип с ножом снял потрепанную шляпу и галантно расшаркался. - К вашим услугам, сударыня! Мы - те самые Бешеные Волки, которые уже три года держат в страхе запад страны! Рыцарь подавленно обвис на вражеских руках. Конечно, можно было бы попробовать внезапно рвануться и разбить пару-другую бородатых морд, но здоровье, пожалуй, дороже репутации несгибаемого героя. - Ох! - с еще большим чувством воскликнула дама. - Как вы посмели пересечь границы наших владений?! - Очень денег захотелось, - стыдливо признался кто-то из банды, а главарь ехидно добавил: - И вообще, надо башни по назначению использовать, а не глазки с них строить! - Хам! - пискнула дама, растопыривая веер и прячась за ним, как за крепостной стеной. - Ладно, обменялись комплиментами - и будет, - решил главарь, сноровисто приставляя нож к шее пленника. - Эй, ты, птичка в дупле! Открой дверку-то, не то твоему рыцарю конец! Красотка предобморочно схватилась за сердце. - Но ведь тогда вы ворветесь в наш замок! - Ага, - плотоядно кивнул разбойник, - разграбим его, разрушим и надругаемся над всеми женщинами от девяти до девяноста лет! - И не только женщинами! - застенчиво поправил тонкий голос из бандитской толпы. - А где я жить тогда буду?! И на что? - Ужас в голосе осажденной постепенно сменялся праведным гневом. - Вам же, благородным дамам, после такого позора жить не положено, - справедливо заметил разбойник. Дама презрительно фыркнула. - Чтобы я повесилась из-за похотливого мерзавца?! Да у меня только в этом году их семь штук было! И ничего - жива! - Кисонька... - потрясенно простонал рыцарь. - А если откроешь, тогда и он в живых останется, - терпеливо продолжал уговоры главарь. - Мстить, хе-хе, будет, позор кровью смывать! - И о вашей великой любви, - мечтательно добавил все тот же голосок, - сложат прекрасные песни и легенды! - Спасибо, что-то не хочется, - отрезала дама не хуже, чем тот нож - лестницу. - Давайте вы меня просто отпустите, а я вас благородно прощу? - поддержал ее рыцарь. - А где же романтика? - возмутился главарь. - Где заломленные руки, возвышенные речи, горячие клятвы, прощальные слезы? Где моя законная добыча, наконец?! - Вон лестница висит, - злорадно напомнила дама. - Нашла дураков! Открывай, покуда не поздно! - Главарь наглядно пошевелил ножом. Рыцарь пискнул и засучил ногами. - Убьем ведь! - Не открою, - всхлипнула красавица. - Прощай, моя любовь! Разбойник внимательно изучил неприступную стену с окованными дверями, и слегка сбавил тон. - Ну тогда хотя бы кинь нам свои драгоценности, - предложил он. - Мы ж не звери какие-нибудь, тоже сострадание имеем... но ведь не может наша прославленная банда уйти с совсем пустыми руками! Ладонь дамы переместилась с сердца чуть повыше, на массивную золотую цепь с изумрудами, колыхавшимися в глубоком декольте, как дельфины на волнах. - Милочка, - отчаянно простонал рыцарь, - делай, как он просит! Я потом куплю тебе новые! Все, что хочешь! - Но это же фамильное ожерелье! - возмутилась любимая. - Ладно, ладно, так уж и быть, дам им одно колечко! Вот это, с сапфиром. Между прочим, целых сто монет стоит! Разбойник презрительно хмыкнул. - Медных? - Серебряных! Я купила его у лучшего ювелира в городе! - Уши ему оборвать за наглость! Кстати, серьги у тебя тоже ничего... - Серьги - это бабушкина память! - категорично возразила красавица. - Отлично, мы будем помнить об этой достойной даме всей бандой! - Даже не надейтесь! - Они тебе все равно не идут! Главарь понял, что допустил роковую ошибку, но исправить ее не получилось. Дама задохнулась от возмущения, а затем выпрямилась, с треском сложила веер и отчеканила: - Все, с меня хватит! - И, набрав побольше воздуха, свирепо заверещала уже в сторону комнаты: - Стра-а-ажа! К оружию-у-у! Под стенами нашего замка бродят гнусные разбойники! Вверх неубедительно трынькнула стрела, бесславно затупившись о камень. Хлопнул ставень. Алый лепесток медленно слетел вниз, улегшись на земле кровяной капелькой. Разбойник философски пожал плечами и, резко развернувшись к поскуливающему рыцарю, взмахнул ножом... * * * В благоговейную тишину храма камнем упал вопль. Жених, путаясь в проводах, содрал с головы матовый шлем и бросил его на пол, как ядовитую змею. К счастью, конструктор симулятора надежно защитил свое детище от ударов, которые выпадали на долю бедного прибора по десять раз на дню. Невеста, напротив, сняла шлем так медленно и осторожно, словно тот был хрустальным. Аккуратно повесила на установку. Свидетели изумленно зашептались, переглядываясь. - Итак, - невозмутимо продолжил священник, все время испытания терпеливо простоявший напротив молодых с открытым молитвенником в руках, - вы по-прежнему согласны взять друг друга в законные супруги? В храме снова стало тихо-тихо. Но далеко не столь благоговейно. Первой дар речи обрела девушка. - Трус! Слабак! Импотент! - завизжала она, пятясь от алтаря. - Шлюха! Жадная дура! - не остался в долгу парень, замахиваясь коробочкой с кольцами. - На, подавись своими цацками! В ответ полетел букет, вещь куда более колючая и увесистая, так что поле битвы осталась за дамой. Впрочем, она не задержалась на нем и минуты. - Не согласны, - философски констатировал священник, закрывая молитвенник. - Что ж, бог с вами, дети мои. Может, еще свидимся. И повернулся к камере. Гости с недовольным ворчанием покидали храм. Репортер дождался, пока в божьем доме наступит тишина, и преувеличенно бодро зачастил: - Итак, мы только что увидели бракосочетание... Точнее, бракораспадание молодой пары, рискнувшей подвергнуться фантосимуляции. Отец Юрий, ваши комментарии! - Фантосимуляция - новая, но уже отработанная и прекрасно зарекомендовавшая себя технология. - У священника оказался приятный, негромкий и располагающий баритон. - Я не стану углубляться в принцип ее действия, сие есмь таинство нейропрограмирования... Репортер вежливо улыбнулся. - ...Однако суть такова, что фантосимуляция позволяет человеку погрузиться в иллюзорный мир, временно утратив память и всяческое представление о реальности. - Это изобретение пытались использовать в компьютерных играх, - понятливо подхватил репортер. - Но быстро от него отказались: ведь человек запускает игровую программу, чтобы развлечься, а не гибнуть «по-настоящему» от клыков жутких монстров. - Верно, - кивнул отец Юрий, - однако получасовое испытание - достойная цена за семейное счастье на долгие годы. К тому же мы подбираем более щадящие для нервов ситуации. Какие именно - знают только молодожены, это приравнивается к тайне исповеди. - Хорошо, но зачем это вообще нужно? - Телеканал выделил репортеру только три с половиной минуты эфира, и лирические отступления все равно пришлось бы вырезать. - Чтобы вернуть браку его исконный смысл, - просто ответил священник. - Эээ... простите? - Создание семьи, - пояснил отец Юрий. - Союза двух любящих людей, желающих прожить жизнь вместе, вырастить общих детей и умереть в один день. - А разве это не так? - Тогда откуда же берутся современные 80% разводов в первый же год? - Ну... не сошлись характерами. - Вот! - назидательно поднял палец священник. - А почему? - Не знаю, - честно признался репортер. - И почему же? Отец Юрий потер подбородок, подбирая нужные слова. - Видите ли, современное общество дает человеку слишком мало возможностей для раскрытия его... хм... истинной сути. Мы даем клятвы без опаски, что он нас потребуют их исполнения. Нам не приходится защищать порог своего дома с мечом в руках, страстно молиться за тяжелораненого, месяцами ждать весточки от ушедшего в поход мужа - ведь есть полиция, антибиотики, мобильные скайпфоны... - Разве это плохо? - фыркнул репортер. - Нет, конечно. Для общества в целом. А вот для семьи - убийственно. Когда супругам нечем доказать свою любовь и жертвенность, чувства начинают угасать... если они вообще были. Ведь многие женятся просто потому, что «пришло время», или «надоело быть одной». А когда обнаруживают, что этого недостаточно - бывает уже слишком поздно: дети, общественное мнение, растущее раздражение... Для предотвращения этого и был создан симулятор. Только за первый, экспериментальный год он сократил количество разводов в 16,5 раз! - Браков, похоже, тоже, - дотошно заметил репортер. - Бывает, что за день мне не удается провести ни одной церемонии, - признал отец Юрий. - Но если пара желает сочетаться и после фантосимуляции... вы бы видели, как светятся их глаза, устремленные друг на друга! Как тянутся навстречу руки! Общие переживания сплачивают, увлечение сменяется уважением, надежда - уверенностью, страсть - истинной любовью. - А вы сами? Рискнули бы себя проверить? Священник улыбнулся и развел руками. - Понятно, - по-своему истолковал его жест репортер. - Что ж, спасибо за беседу! Виктор Добров, для телеканала «ДТ». Все, Паша, гаси, снято... - Я-то рискнул, - задумчиво пробормотал священник, когда за съемочной группой уже закрылась дверь, - и вот что из этого вышло. Но лучше разок умереть там, чем страдать всю жизнь здесь, не так ли? Орган колыхнул воздух тягучим, торжественным аккордом. В зал, трогательно держась за руки, вошла новая пара. Отец Юрий откашлялся и провел пальцами по корешку молитвенника, нашаривая закладку. - Приветствую вас, дети мои. Вижу, вижу, что вы пришли сюда заключить брак на земле и небесах, но перед началом церемонии я обязан спросить: желаете ли вы подвергнуться бесплатной, официально разрешенной фантосимуляции? Молодые одновременно кивнули. На сияющих лицах отражалась железная уверенность, что их не сумеют разлучить ни горести, ни болезни, ни веревочные лестницы.